Читать книгу - "Ты мой трофей  - Юлия Динэра"

И напасть не приходит одна, и это я не о том, что в Понедельник, я как обычно, словно огурец из банки, после смены в клубе. И вот уж странно, но спустя неделю, я теперь удивлена, что Натаха к нам заглянула, а раньше бы удивилась, почему это ее нет.

Идка сидела, откинувшись на спинку кресла и почти не моргала, глядя в потолок.

– Эй, привет, предательница. Что тут такое происходит? – Это я имела ввиду шум в кабинете начальства и Натаху, прилипшую ухом к двери кабинета Владислава Романовича.

– Это с восьми утра продолжается. Работать невозможно. Подожди, как ты меня назвала?

Она выпрямилась и уставилась на меня.

– Да так. А кто там орет?

Раскат мужских голосов было слышно от самого лифта. Начальство в гневе. Ухх, интересно на кого срывается?

– Ты назвала меня предательницей, Макаренко.

– Ты сказала боссу размер моей одежды, что еще ты ему рассказала? – Я наклонилась и перешла на шепот, потому что уши Наташи Грошевской, которая уже шагала в мою сторону, могут слышать тебя даже с Марса.

– Он спросил, я сказала. Не вижу проблемы. – Идка пожала плечами и снова откинулась в кресле.

– Привет, мышонок. – Ядовито пропела Натаха. Это должно было меня зацепить? Я улыбнулась.

– Скрепки закончились?

– Гадина.

Голоса в кабинете стихли и мы все втроем замерли, когда дверь начальника открылась и, оттуда вышел высокий брюнет с полным бардаком на голове и такой уверенной походкой, словно у себя по дому расхаживает. Наши взгляды на мой страх и ужас встретились. Что он тут делает? Неужто, пришел меня искать, ну, чтобы за тот случай, когда я споткнулась о дверцу его машины, спросить. Вот дура, сказала, где работаю. А ему теперь и не докажешь, что сам виноват, нечего своими «крыльями» размахивать там, где люди ходят. Странная штука психология мозга, вот увидела парня на богатой тачке и все, ярлык «Богато́ до неприличия» присобачен, но выглядит-то, как студент ей-Богу, если бы не уверенная походочка, взгляд на миллион долларов и ухмылочка «Ну, приветики». Да и джинсы видно, что не с рынка и футболка, наверное, фирменная. Ботинки высокие кожаные, должно быть, тяжелые. В дверях уже Владислав Романович нарисовался – краем глаза заметила, а я продолжала виновато моргать, глядя на незнакомца. Кранты мне, кранты мне. Я вжалась сильнее в стул и едва заметно (надеюсь), откатилась назад, чтобы, как обычно спрятаться за стопкой бумаг. Почему к начальству пошел, кретин? Теперь меня уволят? Наверное, тоже важная птица, которой пигалица «крыло» помяла. А вот и не мяла я ничего, пусть докажет.

Он ухмылялся мне пока шел, и сканировал мое, наверняка, перекошенное от ужаса лицо. На первый взгляд, показалось, будто он тоже удивлен был меня увидеть, но затем ясно дал понять, что знал, как меня найти. А девки в это время тоже на меня таращились, и показалось, будто гордый павлин хотел остановиться у моего стола, пока не послышался озлобленный рык со стороны кабинета босса, я чуть не подпрыгнула, отчего знакомый незнакомец даже усмешкой меня наградил перед тем, как за дверью офиса скрыться.

– Наталья! Вы плохо расслышали на прошлой неделе? Или скрепки закончились? Я могу еще заказать. – А это что касается того самого рыка начальства. И что? Скрепки? Ну, вот те на. Кажется, Натаху теперь тоже перекосило, будто целый лимон без сахара сожрала. Ее взгляд заметался по всем нам, после чего она тихо извинилась и скрылась за дверью. Мне даже жаль ее стало. Я никогда за все полгода (пусть не много), не слышала, чтобы наш босс вообще на кого-либо кричал, или его ноздри раздувались от злости или Натаха была на грани разреветься.

– Кира, зайдите ко мне. – Он постарался смягчить тон, мне так показалось, но я все равно ощутила на себе сквозняк, пробирающийся по позвоночнику, от серьезности индюшиного тона.

– Я?

– Да. Сейчас. – Он скрылся за дверью, оставив ее приоткрытой, а я уже начала придумывать отговорки, чтобы поскорее смыться. Мол работы много, надо ведь еще короб собрать, рассортировать все по датам и местам назначения, чтобы потом не ковыряться в документах и не искать на дне то, что должно лежать сверху. Идка проводила меня настороженным взглядом, пока я натирала ладони о темные узкие джинсы.

Войдя в кабинет, я тихонько прикрыла за собой дверь и словно прилипла возле нее. Босс мельтешил у окна, затем повернулся ко мне и глазел с минуту. Лицо его говорило только об одном: вулкан готов к извержению.

– Мне бы работать идти. – Промямлила я, нервно затягивая резинку на волосах, потуже.

– Вы сегодня все разом решили мое терпение испытать?

– Не понимаю.

Босс прошагал к своему столу и медленно опустился в кресло, не сводя с меня взгляда. Злость на его лице все еще не отступала, но мне было заметно, как он старается, правда. Интересно, о чем они спорили с тем парнем, не из-за того же, что я в его машину врезалась?

– Что на Вас надето, Кира?

Жар хлынул к лицу. Вот оно что. А что на мне надето? Темные джинсы – выбирала из того, что есть, самые невзрачные, как и положено для офиса, и испачкать сложнее. Футболка. Обычная. Белая. Ну, совсем обычная, если только желтого слоненка с левой груди убрать. Повторюсь: для меня ничего необычного.

– Я старалась.

– Вы старались? У Вас плохо со слухом или с головой?

А вот этот разговор мне уже совсем не нравился.

– Знаете что. Может, это моя единственная радость в жизни? А вы ее забрать хотите.

Владислав Романович протяжно выдохнул, после чего, его тон показался не таким резким, как до этого.

– Где Ваша форма?

– Дома.

– Дома. – Повторил он и фыркнул себе под нос. – Вы самый беспечный человек, которого я встречал, Кира. – Знал бы, как ошибается насчет моей беспечности. Может, мои футболки и делают из меня дурашку, но все, чем я занимаюсь, любая работа за которую берусь, выполняется ответственно настолько, насколько я это могу сделать ради Егорки. Его мышечной атрофии уже ничего не поможет, кроме дорогостоящей операции для поддержания мышц, и это даже не поставит его на ноги, но немного жизнь облегчит и возможно продлит. Я на это и надеюсь, копя деньги. Да и выбора у меня особо нет, диагностика проведена, операция назначена на декабрь, только вот первый взнос мы так и не оплатили.

– Но, возможно, поэтому Вы мне и нравитесь.